 |
 |
 |
||
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
||
 |
||
 |
Наше сердце наполняется горьким ядом злых помыслов, когда, становясь беспечными вследствие забывчивости, мы остаёмся на долгое время вдали от внимания и Молитвы. Исихий Иерусалимский
|
|
 |
||
|
|
||||||||||||||||||||||||
|
|
Случайный отрывок из текста: Райнер Мария Рильке. Письма к молодому поэту
В детской
Папаша с мамашей и все братья и сестры уехали в театр; дома остались Аня да ее крестный. — Мы тоже устроим себе театр! — сказал он. — Сейчас же начнем представление. — Да ведь у нас нет театра! — возразила Аня. — Нет и актеров! Моя старая кукла не годится, она стала такая гадкая, а новую нельзя взять — платьице изомнешь!
— Так это всего только два лица! — сказала Аня. — Вон лежит старый мундирчик брата. Нельзя ли и его взять в актеры? — Отчего же нет? Ростом-то он для этого вышел. Он будет у нас женихом. В карманах у него пусто — вот уж и интересная завязка: тут пахнет несчастной любовью!.. А вот еще орешный щелкун — сапог со шпорою! Топ, топ! То-то лихой мазурист! Он топает и прищелкивает! Он будет у нас немилым женихом. Ну, какую же пьесу ты хочешь? Драму или комедию из семейного быта? — Комедию! — сказала Аня. — Все так любят комедии. А ты знаешь какую-нибудь? — Целую сотню! — ответил крестный. — Самый большой успех имеют французские, но они неподходящи для девочек. Мы возьмем лучше какую-нибудь из своих: они все ведь на один лад. Ну, я встряхиваю мешок! «Ку-ка-ре-ку! Обновись!» Вот теперь все комедии обновились! Слушай же афишу. — И крестный взял газету и стал читать как будто по афише:
Трубка и умный малый. Комедия в одном действии. Действующие лица: Господин Трубка — отец. Госпожа Перчатка — дочь. Господин Мундирчик — милый. Фон Сапог — немилый.
«Вздор, вздор, ерунда! Я хозяин в доме! Я отец своей дочери! Извольте слушаться меня! Фон Сапог такая персона, что хоть глядись в него, как в зеркало! Он из сафьяна, да еще со шпорою! Тринь-бринь! Тринь-бринь! Он и женится на моей дочери!» — Теперь следи за мундиром, Аня! — продолжал крестный. — Теперь он начнет. Он носит отложной воротничок, очень скромен, но сознает собственное достоинство и имеет право говорить так: «На мне нет ни одного пятна! Добрые качества тоже надо принимать в расчет. А я ведь из самой добротной материи, да еще с галунами!» — «Ну, они только до свадьбы и продержатся! В стирке полиняют! — Это говорит опять господин Трубка. — Фон Сапог, тот непромокаем, из крепкой и в то же время тонкой кожи, может скрипеть, щелкать шпорою и похож на Италию!» — Но они должны говорить стихами! — заметила Аня. — Говорят, это выходит так красиво! — Можно и так! — ответил крестный. — Захочет публика, актеры заговорят и стихами. Ну, гляди же на барышню Перчатку; гляди, как она ломает пальчики:
Лучше век мне быть без пары, Только бы избегнуть кары — Жизнь с постылым проводить! Мне того не пережить! Ох, ох, ох, Лопну, лопну, вот вам Бог! «Вздор!» — Это уж отвечает папаша Трубка. А вот теперь говорит господин Мундир:
Перчатка-душа, Ты так хороша! Ты мне суждена, Моей быть должна! Тут Фон Сапог шаркает, топает, щелкает шпорою и опрокидывает три кулисы разом. — Чудо как хорошо! — воскликнула Аня. — Тс! — сказал крестный. — Молчаливое одобрение говорит о высокой степени воспитанности зрителей первых рядов. Теперь барышня Перчатка поет свою большую арию с руладами:
Я так убита, Так сердита, Что вам клянусь, Я разреву-у-усь!.. Теперь самый интересный момент, Аня! Видишь, господин Мундир расстегивается и обращает свою речь прямо к тебе, чтобы ты похлопала ему! Но ты не хлопай! Так бонтоннее! Послушай, как он шуршит: «Чаша терпения моего переполнилась! Берегитесь! Я подведу интригу! Вы — Трубка, а я — малый с головой! Фьють! и — нет вас!» Гляди, Аня! Это самая интересная сцена во всей комедии! Мундир схватывает Трубку и засовывает к себе в карман — лежи тут! — а затем говорит: «Вы теперь у меня в кармане и не выйдете оттуда, пока не обещаете соединить меня узами брака с вашей дочерью, Перчаткой с левой руки! Я протяну ей свою правую». — Ужасно хорошо! — опять воскликнула Аня. — А старая Трубка отвечает:
Что делать мне? Горю, как в огне! Ах, где ж мой чубук? Ведь я — как без рук! О, сжальтесь, простите, Меня отпустите! Я дочь вам отдам, Венчаю вас сам! — И конец? — спросила Аня. — Что ты! — ответил крестный. — Конец только для Фон Сапога. Жених и невеста опускаются на колени; первая поет:
Отец, оживаю! Второй:
Я вас отпускаю! Господин Трубка благословляет их, а вся мебель поет хором:
То-то любящий отец! Он повел их под венец! Тут и пьесе всей конец! Вот теперь похлопаем! — прибавил крестный. — И вызовем их всех, вместе с мебелью: она ведь из красного дерева! — А что, наша комедия так же хороша, как та, что идет в настоящем театре? — спросила Аня. — Она еще лучше! — ответил крестный. — Она короче, даром доставлена нам прямо на дом и помогла скоротать время до чаю!
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
|||
|
© Василий Петрович Sеменов 2001-2012 
Сайт оптимизирован для просмотра с разрешением 1024х768
НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ КОММЕРЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ САЙТА!
)
)
)
