Случайный отрывок из текста: Райнер Мария Рильке. Письма к молодому поэту
... И Вы не должны бояться, если на Вашем пути встает печаль, такая большая, какой Вы еще никогда не видали; если тревога, как свет или тень облака, набегает на Ваши руки и на все Ваши дела. Вы должны помнить, что в Вас что-то происходит, что жизнь не забыла Вас, что Вы в ее руке и она Вас не покинет. Почему же Вы хотите исключить любую тревогу, любое горе, любую грусть из Вашей жизни, если Вы не знаете, как они все изменяют Вас? Почему Вы хотите мучить себя вопросом, откуда все это взялось и чем это кончится? Вы же знаете, что Вы на распутье, и Вы ничего так не желаете, как стать иным. ...  Полный текст

Уолт Уитмен. Листья Травы

Спящие

 1    2    3    4    5    6    7    8  

1

Я мысленно брожу всю ночь

Поступью легкой, бесшумно и быстро ступая и останавливаясь,

Зорко склоняясь над смеженными веками спящих,

Блуждающих и заблудших, неведомых мне» несхожих, противоречивых,

Выжидая и всматриваясь, наклоняясь и останавливаясь.

Как торжественно они выглядят, вытянувшиеся и тихие,

Как спокойно дышат они, эти малые дети в своих колыбелях.

Жалкие лица скучающих, белые лица трупов, синюшные липа пьяниц, болезненно-серые онанистов,

Раненые на полях сражений, безумные за железными ставнями; юродивые и блаженные, новорожденные в воротах и новопреставленные у врат,

Ночь проникает в них И обступает их

Брачная пара спокойно спит на своей постели, его ладонь на бедре жены, и ее ладонь на бедре мужа,

Нежные сестры бок о бок спят на своей постели.

Братья спят на своей, с любовью прижавшись друг к другу.

Мать неразлучно спит со своим спеленутым малышом.

Слепые спят, и глухие спят, и немые.

Заключенный крепко спит в заключении, и убежавший спит,

Убийца, приговоренный на завтра к повешению, как он спит?

И убитый, как спит убитый?

Женщина, любящая без взаимности, спит,

И мужчина, любящий без взаимности, спит.

Голова дельца, набитая планами, спит,

И раздражение, и ухищрения—все, все спит.

Я стою в темноте, опустив глаза, возле самых болящих и беспокойных,

Я вожу успокаивающе руками в нескольких дюймах от них,

Беспокойные глубже уходят в кровати, они конвульсивно спят.

Я сверлю темноту, появляются новые лица,

Земля отступает в ночь все дальше,

Я видел: она красива, и вижу: красиво и то, что не земля.

Я иду от постели к постели, я сплю возле каждого спящего,

Мне снятся во сне такие же сны, которые снятся им,

И я сливаюсь со спящими.

Я танец,—эй, там, играйте! —вихрь кружит меня!

Я тот, кто всегда смеется,—теперь новолунье и сумерки,

Я вижу, как прячут взятки, я вижу проворные тени повсюду,

Тайники и склады в земле и море и там, где ни море и пи земля.

Хорошо они делают свое дельце, зги божественные работнички,

Хотя от меня ничего не скроют, да и не стали б, если б могли,

Я думаю, я их босс, к тому же они меня обожают,

И окружают меня, и ведут, и забегают вперед,

Чтоб, вытянув руки, мне приоткрыть свои тайнички и дальше бежать,

И мы пролетаем, веселая шайка подонков, улюлюкая дико и хлобыща флажками.

Я актер, актриса, избиратель, политик,

Изгнанник и эмигрант, преступник, представший перед судом,

Тот, кто уже прославился, и тот, кто прославится в будущем,

Заика, атлет, уставший или больной человек.

Я та, которая ждет, принарядившись и причесавшись,

Мой непутевый любовник пришел, и стало темно.

Стань вдвое темней, темнота, и прими меня,

Прими меня и возлюбленного, он не позволит мне быть одной.

Я раскидываюсь на тебе, как на ложе, я отдаюсь темноте.

Тот, кого я зову, отвечает мне и берет меня, как любовник,

«Я» подымается молча с постели вместе со мной.

Темнота, ты нежней моего любовника, он потел и грузно дышал,

Я еще чувствую горячую влагу его во мне.

Выставив пальцы, я руками вожу во всех направлениях,

Я изучаю тенистый берег, к.которому ты плывешь.

Осторожнее, темнота! что там коснулось меня?

Я думала, друг мой ушел, или он и потемки одно и то же?

Я слышу биение сердца, я иду за ним, я растворяюсь.

2

Я завершаю свой путь к закату, мои мускулы одряхлели,

Аромат и юность прошли сквозь меня—и я их след.

Это мое лицо, а не той старухи, сморщилось и пожелтело,

Я сижу в плетеном продавленном кресле и штопаю внуку чулки.

И эта вдова я тоже, бессонно пытающая потемки,

Я вижу звездные искры на заледенелой и бледной земле.

Я вижу саван, и я этот саван, облаченный в него, я лежу в гробу,

Здесь темно, под землей, здесь ни боли, ни зла, здесь нет ничего, и недаром:

(Мне кажется, все на свету и на воздухе должны быть довольны,

Пусть тот, кто еще не в гробу и не в яме, знает, что он имеет достаточно.)

3

Я вижу прекрасного в мощи своей пловца, нагим плывущего через буруны,

Его темные волосы мокры и гладки, он взмахивает отважно руками, отталкивается ногами,

Я вижу белое его тело, его безбоязненные глаза,

Я ненавижу водовороты, они бросают его на скалы.

Что вы делаете с гигантом, бесноватые головорезы?

Вы угробите этого богатыря! угробите в самом его расцвете!

Он бурно и долго борется,

Его теснит, швыряет, толчет, он держится до последнего,

Воронки хлещущие кровавятся, волны относят его, качают, вертят, переворачивают,

Его прекрасное тело кружится, его несет и швыряет на скалы,

Быстро и далеко относит мужественный труп.

4

Я поворачиваюсь, во выпутаться не могу,

Смятенный, читаю прошлое, уже другой, во еще в потемках.

Студеный ветер бритвою режет берег, залпы гремят с корабля,

Ураган стихает, луна вырывается из проносящихся облаков.

Я смотрю, как корабль беспомощно движется носом назад, слышу взрыв, когда он напарывается, слышу вой смятения, он глуше и глуше.

Я ничего не могу поделать со своими стиснутыми кулаками,

Я могу только броситься в волны, и они меня оледенят.

Вместе со всеми ищу я, во волна к живым никого не выносит,

Утром я помогаю оттаскивать мертвых и укладывать их в сарае.

5

А теперь о старых днях войны, о поражении в Бруклине,

Вашингтон стоит в середине строя, он стоит на холме, изрытом траншеями, посреди толпы офицеров,

Лицо его мокро и холодно, он не может сдержать катящихся слез.

Щеки его бескровны, он сросся с подзорной трубой,

Он видит бойню храбрых южан, доверенных лично ему их матерями.

И то же, когда наконец, наконец объявили мир,

Он стоит у старой таверны, а горячо любимые им солдаты проходят мимо него,

Следом молча и медленно приближаются офицеры,

Главнокомандующий обнимает их и целует в щеку,

С легким сердцем целует их мокрые щеки, руки жмет и прощается с армией.

6

А теперь о том, что мне рассказала однажды мать, когда мы вместе обедали,

Как она, уже взрослой девушкой, жила в родительском старом доме.

Как-то во время завтрака в их усадьбу пришла индианка

С камышовой вязанкою на спине для плетения кресел,

Ее волосы, прямые, блестящие, жесткие, черные и густые, почти закрывали ее лицо,

Походка была свободной и грациозной, и голос ее звучал изысканно, когда она -заговорила.

Моя мать смотрела на незнакомку с изумлением и восторгом,

Она глаз не могла оторвать от свежести ее приподнятого лица, от мягких ее и упругих форм,

И чем больше она на нее смотрела, тем больше в нее влюблялась,

Она никогда не встречала прежде такой естественности и красоты,

Она усадила ее у камина и накормила ее,

Она не могла ей найти работу, но обласкала ее и согрела.

Индианка пробыла у них до полудня, а после полудня она ушла,

О, как мать не хотела ее отпускать,

Всю неделю она о ней думала, много месяцев все высматривала,

Много лет и зим вспоминала ее,

Но индианка не приходила, и никто о ней ничего не слыхал.

7

Видение летней нежности—прикосновение чего-то невидимого—броня из света и воздуха,

Я ревную и симпатизирую,

И буду сам флиртовать со светом и воздухом.

О любовь и лето, вы и в снах и воочью во мне.

Осень в мечтах моих и зима, растет достаток у фермера,

Гурты и посевы растут, амбары полнятся доверху.

Ночью стихии сливаются, корабли идут галсами в своих снах,

Моряк плывет, изгнанник домой возвращается,

Беглец возвращается жив и здоров, возвращается иммигрант,

Бедный ирландец живет в бесхитростном доме детства в окружении соседей и старых знакомых,

Они тепло встречают его, он снова ходит босым, забыв, что он уже твердо стоит на ногах,

Голландец плывет домой, шотландец плывет домой и уэльсец, и уроженец Средиземноморья плывет домой,

В каждый порт Испании, Англии, Франции входят груженые корабли,

Швейцарец шагает к своим горам, пруссак идет своей дорогой, венгр своей и поляк своей,

Возвращается швед к себе, и датчанин к себе, и норвежец.

Направляющийся домой и покидающий дом,

Прекрасный погибший пловец, уставший, женщина, любящая безответно, и онанист, и делец,

Актер и актриса, сыгравшие свои роли и ожидающие ролей,

Ласковый юноша, муж и жена, избиратель, и выигравший кандидат, победивший на выборах, и проигравший,

Великие прогремевшие и те, что еще прогремят,

Заика, недужный, величественный и тщедушный,

Преступник, стоявший перед судом, и судья, в суде заседавший, красноречивые адвокаты, присяжные, публика,

Плачущий и смеющийся, танцор, бессонная вдова, индианка,

Туберкулезный и рожистый, обиженный и блаженный,

Антиподы и все в темноте меж теми и этими,

Я клянусь, теперь они все уравнялись—никто не лучше другого,

Ночь и сон уподобили их друг другу и обновили их.

Я клянусь, все они прекрасны,

Каждый спящий прекрасен, каждая вещь в этом тусклом свете прекрасна,

Все страшное и кровавое позади, и мир во всем.

Мир всегда прекрасен,

Райский миф означает мир и ночь.

Миф о рае предполагает душу,

А душа прекрасна всегда, явна она или скрыта, резва или медлительна,

Она покидает ограду сада и игриво оглядывает себя, заключая в себе весь мир,

Совершенен и чист половой член, извергавший семя, и совершенно и чисто лоно, его принимавшее,

Ладно сидящая голова пропорциональна и безупречна, и внутренности, и суставы пропорциональны и безупречны.

Душа всегда прекрасна,

Вселенная в нужном порядке, все на своем месте,

То, что пришло, на своем месте, и то, что ждет, придет на свое,

Ждет перекошенный череп, ждет гнилая и жидкая кровь,

Долго ждет ребенок обжоры или венерика, и ребенок пьяницы долго ждет, и пьяница долго ждет,

Спящие, жившие и умершие ждут, впередистоящие продвигаются в своей очереди, х в своей продвигаются отстающие,

Непохожие так и останутся непохожими, но они текут и сливаются, сейчас они все сольются.

8

Спящие очень красивы, когда они лежат без одежд,

Они текут рука об руку надо всей землей с востока на запад, когда они лежат без одежд,

Азиаты и африканцы держат друг друга за руки, европейцы и американцы держат друг друга за руки,

Ученые и неученые держат друг друга за руки, мужчина и женщина держат друг друга за руки,

Девушка голую руку кладет на голую грудь возлюбленного, они прижимаются тесно друг к другу без вожделения, его губы лежат на девичьей шее,

Отец обнимает взрослого или невзрослого сына с неизмеримой любовью, и сын обнимает отца своего с неизмеримой любовью,

Белые волосы матери блестят на белом запястье дочери,

Дыханье мальчика входит в дыханье мужчины, друг обнимает друга,

Ученый целует учителя, и учитель целует ученого, неправый становится правым,

Зов раба сливается с зовом хозяина, и хозяин идет навстречу рабу,

Заключенный выходит из камеры, к безумному возвращается разум, больным становится легче,

Нет пота и лихорадки, немая гортань обретает звук, свободно дышат туберкулезные легкие, не чувствует тяжести стиснутая голова,

Суставы ревматика движутся ровно; как и всегда, и ровней, чем всегда,

Горловые спазмы проходят, парализованные встают,

Отечные, эпилептичные, тучные просыпаются, полные сил,

Они проходят через бодрящую силу ночи и химию ночи и пробуждаются.

Я тоже прошел через ночь,

Я пока оставлю тебя, о ночь, но я вернусь к тебе снова, и я люблю тебя.

Почему я должен бояться тебе довериться?

Я не боюсь, я так далеко продвинут тобой,

Я люблю богатый бегущий день, но я не брошу и ту, в которой лежал я так

долго, Я не знаю, как я возник из тебя и куда я иду с тобой, но знаю, что я пришел

хорошо и мы пойдем хорошо.

Я с ночью пробуду недолго и встану рано,

Я день проведу, как должно, о моя мать, и, как должно, вернусь к тебе.