|
|
|
|
Случайный отрывок из текста: Фарид ад-дин Аттар. Рассказы о святых. Хазрат Абу Бакр Шибли
Явления ХристаСирота
Рысцою потрусили прочь от храма. На дрогах гроб. Колокола молчат. Малютка знала: столько лет подряд, как в камере, хворала дома мама. Отмаялась — сегодня говорят. Но как пугает девочку обряд! Судьба пред ней темнеет, будто яма. Что станется? Гроб с мамочкой зарыт. И вот он. Боже, холм сырой стоит! В могилу камни с глиною летели... А мама спать привыкла на постели! И на ресницах слезы заблестели. Зачем ее зарыли так убого, когда ей жить на небесах у Бога И там она блаженствовать должна? Ах небо! Там волшебная страна, край светлых улиц, белых колоколен, там лишь любовь и ясный воздух волен, там не грустят, никто не обездолен, там только песни весело поют. А звезды — белые барашки. Брать их можно, как игрушки, и играть. И будут в лунной колыбели спать те, кто послушен. И какой уют — забраться в облачный перинный пух, спать во весь дух и видеть сны за двух. И видит крошка, что в цвету весна, как сказка, ждет ее и взять готова туда, где гномы седенькие снова клад стерегут средь сумрака лесного и колокольня золота литого, сияя, воздымается из сна. Нет, в Божьем мире столько есть утех! На радость создал Бог его для всех. И радостны у крошки вздох и смех.
Вдруг видит: неподвижный и печальный, стал у погоста серый человек и из-под темных утомленных век грусть теплится свечою погребальной. В сермяге он, дрожащею рукой вцепился в космы и глядит с тоской за гребни гор, лежащие межой, как будто он собрался в край чужой лететь душой крылатой и унылой.
Тут девочка к нему засеменила, и из огромных глаз глядит вопрос, звучащий чисто — празднично и прямо: «Что ты горюешь чуть ли не до слез? А может быть, и у тебя нет мамы?» Но он не слышит. Взор его немой взыскует чуда и, смыкая брови, как будто прерванный на вещем слове, он щепчет, как узревший нечто внове: «Ступай-ка к мамочке домой!» А девочка дрожит: «Да что ты! Или ты не слыхал, что мама умерла?» А он: «Так, стало быть, она в могиле?» Ладонь на темя тяжко ей легла благословеньем: Будь земля ей пухом! И девочка к сермяжнику тогда со страхом прижимается тесней, а сердцу крохотному все больней: «На небе я увижусь скова с ней? Увижусь? Пастор говорит, что да». Но слово на ветер. Сверчок трещит. И хороводом мотылек кружит. Над хижиной далекий дым дрожит. Сермяжник серый, точно тень, молчит.
|
|
|||
|
© Василий Петрович Sеменов 2001-2012
Сайт оптимизирован для просмотра с разрешением 1024х768
НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ КОММЕРЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ САЙТА!