Случайный отрывок из текста: Фарид ад-дин Аттар. Рассказы о святых. Хазрат А6ул Хасан Хиркани
... Абул Хасан сказал: «Последние шестьдесят лет, — сказал Абул Хасан Богу, — я люблю и жду Тебя». Услышав это, Господь ответил: «Но я люблю тебя и жду твоего прихода ко мне с первого Дня Творения». ...  Полный текст

ПО ШВЕЦИИ

ОБОРВЫШИ

Художник Калло — кто не знает этого имени, по крайней мере благодаря Гофману? — дал нам несколько прелестных изображений итальянских нищих. На одной из его картинок мы видим нищего, буквально обвешанного одними лоскутками; он несет в руках свои пожитки и большое знамя с надписью: «Capitano de Baroni». Нельзя и поверить, чтобы нашелся в действительности такой экземпляр ходячей лоскутной лавочки. В Италии мы таки и не встречали ничего подобного; там все одеяние уличных оборвышей состоит зачастую из одной жилетки, так где же им набрать столько лоскутьев! Но на севере, в Швеции, нам случалось видеть таких оборвышей.

Раз мы плыли по каналу, соединяющему Венерн с Вигеном. На берегу, на горной площадке, стояли, как украшающий жалкий ландшафт цветущий репейник, два оборвыша в таких лохмотьях, такие ободранные и живописно чумазые, что я готов был принять их за модели, служившие Калло для его картин, или за продукт изобретательности родительской, рассчитывавшей такими лохмотьями вернее обратить на ребят благотворительное внимание туристов. Не умышленно таких оборванцев создать нельзя. Это было явление уж до невероятности смелое; каждый мальчишка мог назваться живым Capitano de Baroni. Младший из оборвышей был облечен в нечто, по-видимому, служившее когда-то взрослому и очень плотному человеку курткой; она доходила мальчику до пят и держалась у него на плечах посредством остатка одного рукава да тесьмы, образовавшейся из узкой полоски подкладки. Трудно было угадать, где, собственно, кончалась куртка и начинались штаны: и там лохмотья, и тут лохмотья. Все одеяние было как будто рассчитано на доставление своему обладателю возможной прохлады — всюду отдушины! Желтый холщовый лоскуток, прикрепленный к «нижним обстоятельствам», должно быть, обозначал рубашку. На голове у мальчишки сидела набекрень огромная соломенная шляпа, побывавшая, как видно, не раз под колесами; дно ее предоставлялось изображать копне всклокоченных соломенно-желтых волос оборвыша. Главным же украшением мальчугана являлись его собственные голые коричневые плечи и руки. На другом мальчике красовались одни панталоны, тоже все в лоскутьях, но лоскутья эти были прикреплены к телу веревочками; одна шла вокруг щиколоток, другая под коленками, третья повыше, а четвертая вокруг талии. Что ж, он берег то, что у него было, и это уж много значит!

«Пошли прочь!» — крикнул капитан; мальчишка в штанишках повернулся, и мы... да, мы увидели... одни веревочки, завязанные бантиками, премиленькими бантиками! Оборвыш был одет только спереди; лоскутья составляли лишь переднюю часть панталон, заднюю же изображали одни веревочки, три миленьких веревочных бантика!..